Пока наша страна праздновала День народного единства, Макрону пришлось серьёзно понервничать: в Новой Каледонии прошёл референдум по вопросу об отделении от Франции. В этой битве сторонники независимости проиграли, но факт остаётся фактом: старый мир уже не хочет и не может жить по-старому. Всё, что сегодня происходит в самой Европе и её протекторатах, — второй этап антиколониального движения, но в более широких формах. Если в 1960-е поднимались на восстание оккупированные народы, то сегодня сами европейцы чувствуют себя под оккупацией.
Новая Каледония — в этом смысле недоигранная битва за суверенитет тех времён. История этого архипелага ничем не отличается от аналогичных историй середины XIX века: вначале приехали торговцы, за ними — миссионеры, потом — солдаты. Дальше лёгкий геноцид и ссылка в те места своих европейских заключённых. Чтобы жизнь была наиболее полная, оттуда вывозятся все запасы золота и других полезных ископаемых. Разница таких историй только в количестве уничтоженных туземцев. Что касается Новой Каледонии, то первые массовые выступления прошли там лишь в 1990-е годы.
Так что когда вам говорят, что колониализм ушёл в прошлое, не верьте — он лишь изменил свои формы. Из черепов больше не делают весёлые статуэтки, вместо железных кандалов — стерильные офисы с хорошей европейской зарплатой. В этом оруэлловском мире много еды — сражаться за независимость не имеет разумного смысла. Вот и каледонцам не смогли объяснить, для чего им нужно куда-то отделяться. В этом и есть магия «мягкой силы»: сегодня совсем не нужна плеть, чтобы сдерживать народы. Народы и так себе счастливы.
При этой очевидной и банальной ситуации происходят вещи, уж никак не предусмотренные современной международной архитектурой: о своих правах заявляют сами европейцы. Не так давно отгремел референдум в Каталонии (сегодня бунт каталонцев удалось усмирить), в Германии скрипят зубами баварцы, в Великобритании — Северная Ирландия и Шотландия. Да и сама Великобритания вырывается из цепких объятий Европейского союза. Казалось бы: ну куда вам, милые, ещё независимости? Ан нет, хотят, и с каждым годом намерения лишь усиливаются.
Пока это носит формы почти игрушечные, во всяком случае далёкие от тех, что переживала Европа в 1960—1970-е годы. Баски сложили своё оружие, ИРА развалилась на фракции, каждая из которых заявляет о своём первоприемстве. Но общая тенденция и рост сепаратистских настроений в Европе и на её окраинах заставляет серьёзно присмотреться, куда это всё идёт.
Я бы, конечно, хотел позлорадствовать, как злорадствовали они в 1991-м, но не буду. И вот почему: независимость народов — это не про независимость, а про идеи.
Антиколониальное и сепаратистское движение прошлого века носило чёткие социалистические формы. Арабы выбрали себе социалистов Гамаля Насера и Саддама Хусейна, африканцы — Иди Амина Дада и Тома Санкару. В Европе левые идеи были авангардом: социалистами себя называли Жан-Люк Годар и Жан-Поль Сартр.
Можно по-разному относится к идеям тех лет, но это был вызов не столько государству, сколько самой конструкции общества и установленному порядку. Сегодняшние бунтующие европейцы не предлагают менять систему, более того, они не против антироссийских санкций, борьбы за права ЛГБТ и прочих чудесных общеевропейских ноу-хау.
Ещё несколько лет назад во время референдума в Шотландии и бурной его поддержки в нашем интернет-сообществе я написал, что эти славные независимые парни первое, что сделают, — это присоединятся к санкциям. Не потому, что они плохие, а потому, что сегодня у них нет ценностей, за которые стоит сражаться. Вы помните, какой была главная причина референдума в Каталонии? А всё правильно — «хватит кормить Мадрид». Добавить к этому нечего.
Сегодня мир переживает колоссальные изменения, и вторая волна внутреннего антиколониализма, конечно, случится. Вопрос, как обычно, на поверхности: будут ли они готовы идти по альтернативному пути или дружно зашагают по европейским граблям? Последние тенденции в Венгрии и Италии показывают, что шанс избежать прошлые ошибки всё-таки есть. И уж если так хочется независимости, надо чётко представлять для чего. Иначе получается бессмысленная и беспощадная борьба за «это».
Игорь Молотов, RT
Источник: