В ожидании налёта. Окопы, лазарет и снайпер

Первую, вторую, третью и четвёртую части читайте здесь, здесь, тут тут и там.

Гости с автоматами

Гости прóклятые не торопились, ехали по грунтовке медленно, берегли свои «тачки». Как на нашу улицу въехали, где дом наш уже видно, так уазик вперёд поехал, а «Волга» сзади. Вокруг домов у нас огороды с заборчиками, в них калитки. Уазик подъехал и встал возле нашей калитки почти в метре, за ним «Волга» встала. Калитка наша в виде воротец была сделана, резные, очень красивые дверцы, муж над ними полгода корпел. Из уазика вышли четыре мужика лет около сорока на вид, рослые все и жилистые такие. У двоих в руках короткие автоматы. Так один из автомата сразу по калитке дал очередь, в ощепья раздробил, потом ногой пнул и хотел к дому пойти.

Тут из-за дома враз выскочили пять мужиков и дали залп из ружей поверх бандючьих голов низко-низко, одновременно с обоих боков выскочили мужики из-за соседских домов, тоже стреляя поверх голов, и тут же как грохнуло, бандюки аж нагнулись, а уазик осел на переднее колесо! Это снайпер сделал лёжку себе на крыше соседского дома и послал в колесо две пули из трёхлинейки прямо между ног бандитских. А в открытом окне нашего дома из-за занавески высунулся мегафон, и муж закомандовал: «Граждане бандиты! Приказываю разоружиться и подчиниться! При резких движениях стреляем, в живых не оставим!»

И тут же ему ответил тот, что калитку разбил, глотка зычная, мегафона не надо: «Начальник! Не стреляй! Всё путём! Косяк вышел! Подставили фраера барыжные!» Потом он заорал уже своим: «Бродяги! Не рыпайся! Делай как я! По очереди!» Медленно поднял руки, перехватил автомат у дула левой рукой, а правой поставил на предохранитель, чтоб было всем видно, затем отомкнул патронный рожок и пошёл к «Волге», возле которой стояли сельпошники ни живы, ни мёртвы, они вышли из машины одновременно с бандюками. У «Волги» главарь (это был главарь!) положил автомат и рожок на крышу, достал тряпицу из кармана и тщательно всё вытер, затем взял через тряпку и забросил в «Волгу» на заднее сиденье. Потом с поднятыми руками вернулся назад. За ним то же самое сделал другой автоматчик, а у двоих остальных были при себе пистолеты, тоже обтёрли и в «Волгу» закинули. Тут уж мужики с ружьями наставленными набежали, руки всем связали и развели под караул по разным местам, чтоб между собой не могли разговаривать, а кремлёвец ещё и пригрозил, мол, кто чирикнет, зубы повышибаю! Старший-то сельпошник все штаны себе замочил, позорник старый.

Явление милиции

Через полтора часа приковылял старый полудохлый автобус-пазик, из которого выскочил начальник милиции, а за ним пять милиционеров с автоматами и следователь в штатском. Всех, кого наши скрутили, начали обыскивать по одному и найденное записывать, а понятые свидетели расписывались в протоколах. У двоих нашли ножи самодельные с выкидными лезвиями и порцию анаши на одну раскурку. Руки им развязали и наручники надели. Следователь начал фотографировать, снимать отпечатки пальцев, опрашивать всех, муж написал ему заявление. Потом милиционеры всех пойманных посадили в пазик, только мокрого сельпошника заставили брюки снять и закинуть в багажник «Волги», а чтоб не срамился, вестовые мальчишки притащили ему из ремонтных мастерских старые спецовочные штаны, все измазанные, их ведь как ветошь только для обтирки использовали.

Пазик уехал, а следователь и начальник милиции остались. Следователь засел в правлении бумаги дописывать, а муж, начальник милиции и директор пошли к нам, я им стол собрала, да только не елось, не пилось им… Начальник милиции говорил, остальные слушали:

— Вот что, мужики, радоваться пока нечему. Главная жуть, похоже, ещё впереди. Бандюжек этих я узнал, они по сводкам проходят. Все четверо несколько раз судимы за вооружённые грабежи. Но главное — они из самой мощной волгоградской бригады, банды то есть. Эта бригада богатая, имеет завязки в областных верхах. Уже скольких из них за задницу брали, а приходилось отпускать, вытаскивали их. На «стрелки» от них до пяти машин выходит, больше двадцати боевиков приезжает, и оружия имеют как грязи. С этими вашими пойманными буду возиться дней пять, пока что-то выяснится, эти дни вам придётся пережить… Вы теперь раскрылись, слух пойдёт, могут приехать по ваши души. Дороги перекрыть не смогу, некем, но на эти пять дней смогу выпросить из области группу омоновцев, десять человек на ихнем транспорте. Если у вас бои начнутся, сообщите, сможем подъехать быстро, поддержим. Если бандюки заявятся, то их задача будет — пугнуть вас хорошенько и взять заложников, чтобы заставить отказаться от заявлений и показаний. Заявятся наверняка ночью. Так что берегите баб, детишек, стариков, ну, и от поджогов тоже берегитесь. Чтоб у этих сволочей не было лишних зацепок для ихних адвокатов, назначаю тебя, Гаврилыч, командиром народной дружины, директора твоим заместителем, вот распишитесь в приказе. Печать тебе, Гаврилыч, вручаю и кучу удостоверений, чтоб на всех ваших хватило. Смотри на дату выдачи этих удостоверений, по ней выходит, что вы уже год как дружинники, проинструктируй народ. Пусть все вклеят свои фотки, и печать всем сам поставишь. А теперь прими на ответственное хранение и распишись за автоматы и пистолеты, что у бандюков изъяли. Они вам сгодятся, а я, если что, отбоярюсь, вон на Кавказе оружие всем подряд раздают против бандитов. А у нас сейчас что, лучше?

Муж выслушал и только сказал:

— Дайте расписание частот ваших радиостанций, на случай, если нам телефон перережут.

Начальник ему их написал, но велел никому не показывать, чтобы сдуру не начали прослушивать милицейские переговоры. Потом начальник и следователь уехали. Следователь сел за руль уазика, ему мужики запаску поставили взамен расстрелянного колеса. А начальник «Волгу» повёл. Муж и директор быстро пошли в правление, а там на площади уже куча людей собралась, обсуждают, хохочут с облегчением… Директор поймал какого-то из вестовых ребят, велел быстро и по-тихому собрать всех командиров на штаб. Когда все пришли, дверь и окна закрыли, а муж передал разговор с начальником, велел через час снова собраться на штаб и — сорвался — как заревёт вдруг:

— Всем — полная боевая готовность! Караулы удвоить! Никакого пива! Немедленно разогнать весь этот кабак!

Командиры выскочили как ошпаренные! И правда, самые весёлые мужики уговорили фельдшерицу принести самогонки из её запасов, уже хотели первую бутылку по кругу пустить, да ещё и с ружьями в руках… Тут командиры как подняли мат! Бабы и дети просто наутёк удрали, а мужики от удивления остолбенели. Но им приказали собраться через пятнадцать минут по командам для доведения общего приказа, а если у кого будет хоть в одном глазу, у того глаза надолго заболеть могут. Тут опять «умник» встрял, мол, совсем закомандовались, башкой поехали. Тогда кремлёвец поднял его за грудки, прошипев, что если ещё вякнет, то язык — проглотит, а пока — бегом исполнять, что приказано. И ведь побежали мужики, побежали как миленькие!

Вечерний штаб

Вечерний штаб шёл долго, тревожно, вопросов обсуждали много. Муж командиру-разведчику и командиру-пограничнику вручил автоматы. Назначил кремлёвца своим боевым заместителем и дал ему пистолет, а второй пистолет себе взял. Так что ещё три ружья рядовые бойцы получили, кремлёвец своё ружьё себе оставил. Во время штаба вдруг появился «таджик» — один из хозяев придорожной харчевни. Просил-умолял его выслушать. Пустили на штаб, и он рассказал, что ему показали всех задержанных в совхозе, а потом начальник и следователь уговорили написать заявления в милицию, «таджики» написали, а потом вспомнили, что через пару дней к ним приедут за данью, если узнают об этих заявлениях, то наверняка разгромят и покалечат! Вот «таджики» и просят прислать им ребят на охрану, а они эту охрану будут кормить-поить даром и вообще, если совхозу чего нужно, а им это по силам, то готовы помогать. Муж его послушал и попросил подождать за дверью. Потом сказал командирам, что пост в этой харчевне будет очень даже полезен. Бандюки в посёлок мимо него поедут, пост по рации сможет сказать, сколько машин едет, какие машины. А у нас будет точно полчаса, чтобы занять позиции. Если же через два дня приедут только к «таджикам» за данью, то их будет мало, можно будет захватить и скрутить, взять «языков», чтобы узнать о намерениях этой банды. Потом муж спросил штаб про их соображения по этому вопросу. А кремлёвец за всех ответил, что будут от мужа приказы, тогда и будут от них соображения, как эти приказы выполнять, и точка! Порешили отправить к «таджикам» шесть самых толковых бойцов с рацией под командой разведчика. Днём они будут прикидываться, что ведут какие-то работы и наблюдать за дорогой, а ночью караулить в замаскированном секрете. Если приедут за данью малым числом, то испортят им машину, вызовут подмогу из совхоза и не дадут бандюкам убежать. Если же поедет мимо бандитская колонна, то предупредят по рации, сколько их, и через степь с «таджиками» будут незаметно отходить к посёлку.

Судьба авиабазы Хмеймим и базы ВМФ в Тартусе

Потом вызвали «таджика», объявили ему решение и велели на эти дни вывесить на харчевне объявление «Сегодня не работаем», а своих баб с детьми и стариками отправить в совхоз, здесь их временно разместят — от греха подальше. «Таджик» обрадовался, а муж спросил, как бы нашим мужикам срочно наделать фоток на документы, в район ведь ехать нельзя? А «таджик» и говорит, что у него сын-подросток как раз заядлый фотолюбитель, даже подрабатывает тем, что фотографирует автотуристов, у него всё есть, и этих фоток он всем враз наделает! Мужики прямо расхохотались от такой удачи, хоть настроение поднялось… После штаба муж, директор и кремлёвец ещё минут десять пошептались, потом муж сел в газик и уехал, сказал, что на всю ночь…

Поутру загрохотало

Под утро, в три часа ночи, на грунтовке у въезда в совхоз загрохотало! Это муж подъехал вместе с военным траншеекопателем, который он по договорённости взял вместе с экипажем и командиром-прапорщиком из своего бывшего полка. Кремлёвец с дежурными бойцами встретил эту технику и мужа. Траншеекопатель выкопал четыре траншеи вдоль грунтовки прямо на въезде в посёлок, две с одной стороны, две с другой. Каждая траншея в рост среднего человека. По каждую сторону пара траншей в параллель друг другу, расстояние между ними — метр. Как закончили копать, наши выдали прапорщику с экипажем пять литров самогона, корзину помидоров и баранину на шашлыки, аж пол-ягнёнка. Когда уехали копатели, так наши бойцы все окопы накрыли рубероидом, землёй присыпали, вроде и нет ничего. Время утреннее — самый сон у всех, так что можно было надеяться, что секрет от посторонних сохранится.

Утреннего штаба не было, муж и кремлёвец отсыпались. А после вечернего штаба, как хорошо стемнело, все мужики, свободные от караула, пришли к траншеям с ружьями своими и с лопатами, кайлами да ломами. Надо было сделать окопные перемычки между параллельными траншеями, чтоб можно было из одной в другую перескакивать. Муж и директор тоже хотели копать со всеми, но командиры их прогнали спать. Мол, ваше дело — башкой работать, вот и держите головы свежими. Земля у нас тяжёлая, но мужики её рубили и копали как бешеные, не переставая полночи, пока всё не сделали и снова замаскировали. Это была такая засада, наши бойцы планировали засесть в этих окопах, прикрыться тем же рубероидом, а как бандитская колонна заехала бы между траншей, так вскочить всем разом по сигналу и начать их расстреливать, бегая по окопам и перебегая из одного в другой.

Стратегия и тактика

На следующих штабах обсуждали в основном, как вести бой, когда бандюки заявятся. Ночной бой — самый трудный. У мужа в рухляди оказался и целый ящик с осветительными ракетами разных цветов, они вроде хлопушек новогодних, дёрнул за шнур, ракета и вылетела из трубки. Договорились этими ракетами освещать вражеские машины, чтоб удобно было расстреливать, а также подавать разные сигналы к бою, во время боя и омоновцам, если подъедут на помощь. Муж сказал, что среди бандюков могут наверняка оказаться бывшие солдаты, воевавшие в Афгане или других местах. А этих на испуг не возьмёшь, оружием они владеют, и с гонором. Тут командир-пограничник заметил, что у этих сволочей могут оказаться и гранаты. Вот бы нам гранат, мол, я с ними хорошо умею. Муж на это ответил так: «Гранат у нас нет и не предвидится, но мыслишь толково… У меня есть запас взрывпакетов, наделаем из них гранат, они хоть и не порвут, но если рядом с башкой рванут, то глушанут крепко, и ещё кое-каких ручных «снарядов» наделаем…»

Кому в Новороссии жить хорошо?

Директор даже восхитился, что вот ведь чуйка у Гаврилыча, затарился так, будто знал, что воевать придётся. Потом эти взрывпакеты на стрельбище опробовали и придумали складывать их по две штуки в тряпочные мешочки, так чтобы только шнуры для поджига торчали, ещё в эти мешочки класть песок или мелкую гальку, получалось увесисто, кидалось точнее, а как рванёт, так ещё и «осколками» обдать может. В ремонтных же мастерских в пустые бутылки по половине наливали керосин, закрывали пробками и заливали горла горячим сургучом, у мужа тоже его большой запас оказался. Пока сургуч не остыл, в него втыкали тряпичный жгут-фитиль. Даже если фитиль зажечь, то хоть он весь прогори, керосин в бутылке вспыхнуть не сможет, только если её с горящим фитилём разбить, тогда только и загорится. Эти бутылки заранее в окопы расставили, чтобы вражьи машины жечь. А потом в магазине сельпошников весь запас зажигалок разобрали.

Тревожные дни, тревожные ночи

Тревожные были дни и ночи… Мужики осунулись, высохли как-то, бриться перестали. Спали урывками, почти не раздеваясь, ружья всегда под рукой, некоторые даже патронташи на сон не отстёгивали. Лица каменные, глаза тяжёлые. Бабы и дети — по струнке все. Бабы тоже с санитарными сумками не расставались, комнату в правлении рядом с фельдшерским пунктом аж выскоблили, пол накрыли чистыми тряпицами, старыми простынями да скатёрками, нанесли тюфяков и всего постельного, застелили, вышла палата лазаретная. Пока всё делали, то одна, то другая отвернутся, носом шмыгнут, да слезу смахнут украдкой…

В день, когда должны были приехать к «таджикам» за данью, у нас большинство бойцов собрались в готовности в клубе и правлении, почти все сутки кемарили сидя, ждали команд по тревоге. Но никто не приехал! Тогда муж велел «таджикам» и троим бойцам из шести уйти с поста в совхоз, только запас еды оставить троим оставшимся, чтобы они, спрятавшись, вели секретное наблюдение. Теперь, стало быть, если приедут, то только совхоз громить…

Этой же ночью провели учения, как по тревоге занимать окопы, кому где стоять, как выпрямиться неожиданно и одновременно по сигнальной ракете. Кому куда выпустить осветительные ракеты, кому стрелять по кабинам, кому по бензобакам и колёсам, кому кидать бутылки и гранаты, как разбегаться по окопам после каждого выстрела, чтобы ответная пуля не поймала. Отдельная группа бойцов, в неё вошёл и директор, должна была выводить и прикрывать во время боя отход баб, детей, стариков по посёлку, а может, и в степь. Эту группу возглавил снайпер, чтобы надёжно валить тех бандитов, кто увяжется за эвакуацией. Ему муж отдал из своей рухляди прибор ночного видения, из него в темноте видно, но всё в каких-то потёмках зелёных.

Директор каждый день говорил по телефону с начальником милиции, докладывал нашу обстановку, потом ходил хмурый, начальник ему ничего про ход дела с сельпошниками и бандитами не сообщал.

P. S. Уважаемые читатели! Вы прочли около половины всего текста. Буквально на днях вышел номер и электронная версия журнала «Волга 21 век», где можно прочитать всё целиком, рассказ называется «Крестьянка», там и узнаете, при чём здесь Жанна д’Арк. Но если сравнивать с публикацией в «ВО», то видно, что в журнале сильные сокращения, без которых даже трудновато понять и связать отдельные абзацы. Именно эта история стала когда-то одним из самых мощных толчков, которые заставили меня задуматься о гражданской вооружённой самообороне, что и привело к моим нынешним убеждениям, изложенным мною в предыдущих публикациях. Михаил Гольдреер

Источник: pravdoryb.info

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий