Париж серьезно взялся за Анкару. Министр зарубежных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан заявил: «Мы считаем нужным, чтоб в Европейском союзе как можно быстрее свершилась дискуссия о перспективах отношений с Турцией». По его словам, нужно провести предметный диалог «без каких-то табу, без наивности обсуждение перспектив будущих отношений ЕС с Анкарой, и чтоб ЕС твердо защищал свои собственные интересы, поэтому что у него есть для этого методы»
Формальным поводом для заявления является недавнешний инцидент с фрегатами Турции и Франции у побережья Ливии, которую, как гласит Ле Дриан, «превращают в Сирию». В крайнее время французов в турецкой политике раздражает фактически все: закулисный союз Анкары с Вашингтоном на сирийском направлении, шантаж Европы беженцами, пробы применять ресурсы западного альянса только в собственных интересах, дела с джихадистами и внедрение их в Ливии, отказ от «демократических ценностей», пробы продолжить бурильные работы на северо-востоке Кипра. В конце концов, закупка русского зенитного ракетного комплекса С-400. Складывается уверенность, что по мере предстоящего развития событий будет еще много острых сюжетов и моментов, демонстрирующих растущие трудности меж 2-мя странами, беря во внимание, что монархическая Франция и Османская империя, республиканские Франция и Турция имеют многолетнюю насыщенную историю.
На различных шагах стороны сформировывали различные представления государств друг о друге и, соответственно, относились друг к другу. В Турции и во Франции до сего времени помнят политическую моду друг на друга, «святотатственный союз Лилии с Полумесяцем» — альянс 1528 года меж владыкой Франциском I и султаном Сулейманом Прекрасным. К концу XIX века элита турецкого общества разговаривала на французском языке. Наиболее 2-ух веков Турция выбирала Европу в качестве модели цивилизации, она почти все сделала для ее воплощения, а вступление в ЕС представлялось кульминацией этого процесса. Правда, французам не все нравилось, что происходило в Турции. Они осторожно относились к идее основоположника современной Турции Мустафы Кемаля «создать страну частью Европы», но в целом по геополитическим суждениям, беря во внимание роль и значение положение Турции на Ближнем Востоке в критериях Прохладной войны, ее вступление в 1952 году в НАТО (Организация Североатлантического договора, Северо-Атлантический Альянс — крупнейший в мире военно-политический блок) — отчасти поддерживали курс Анкары на интеграцию в Западную Европу.
Ситуация стала изменяться опосля прихода к власти в Турции в 2001 году возглавляемой Реджепом Тайипом Эрдоганом Партии справедливости и развития (ПСР). До 2004 года Париж не выступал против принятия Турцией «мягенького ислама», но когда Анкара начала интенсивно дрейфовать в эту сторону, французская политика стала получать определенную скачкообразность. Николя Саркози открыто заговорил о конструктивных культурных различиях меж Европой и Турцией, которая, по его словам, «не является европейским государством». Анкаре предложили выстраивание отношений с ЕС только на уровне «привилегированного партнерства», так как население исламской Турции к 2025 году может добиться 85 миллионов, что «конструктивно изменит вид Европы». Данной позиции держится и сегодняшний президент Франции Эммануэль Макрон. Правда, пока на уровне политической риторики, сводя больше все к личности Эрдогана, нежели к структурными неуввязками.
Тем не наименее, заявил заместитель директора Фонда стратегических исследовательских работ Брюно Тертре в интервью французскому изданию Challenges, «Париж, получив четкую поддержку восьми европейских государств, обозначает утерю эффективности НАТО (Организация Североатлантического договора, Северо-Атлантический Альянс — крупнейший в мире военно-политический блок), где правят бал Трамп и Эрдоган, и считает, что призывы к разработке грядущего направления альянса являются никчемной затеей». В данной связи прошлый глава ВТО Паскаль Лами гласит, что «задачка Брюсселя на данный момент в том, чтоб не выступать в роли катализатора развития чувства европейской принадлежности у таковых политиков, как Эрдоган». По его словам, конкретно Париж должен сформировать и довести до конца «политику суверенитета на европейском уровне с опорой на как минимум два столпа: способную побороться с баксом валюту и проявление трансъевропейской экономной солидарности и формирование европейской армии».
И еще. Париж пробует заложить базы «новейшей архитектуры европейской сохранности» с ролью Рф, но без Турции. Этот процесс отчасти происходит и будет происходить на фоне ослабления трансатлантических связей. Хотя США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) остаются «весьма принципиальным» союзником Европы, они отходят от нее и больше не учитывают ее в стратегическом плане. Франция, по-прежнему, хочет самоутвердиться в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, до этого всего на полосы Сирия — Ливан. Но эти позиции уже заняты Турцией, которой стремятся «указать на свое пространство». Также следует признать, что Эрдоган, защищая свои новейшие интересы и зоны воздействия, идет на суровые опасности противоборства чуток ли не всей Европе. Но пока трудно найти, на какие определенные деяния отважится Макрон, когда состоится определенный перелом и переход к новейшей стадии борьбы. То, что такое произойдет, колебаний нет. К слову, Наша родина тоже там, в центре Средиземноморья — в Ливии.
Станислав Тарасов, ИА REGNUM
Источник: